В 1578 г. Акбар направил письмо к властям португальской колонии Гоа следующего содержания: «Главным служителям ордена св. Павла. Да будет им известно, что я являюсь их большим другом. Я направил прежде Абдуллаха, моего посланника, и Доменико Переса, дабы пригласить вас послать ко мне вместе с ними двух из ваших образованных людей, которые захватили бы с собой книги по Закону, и прежде всего Евангелия, ибо я искренне и серьёзно желаю постичь их преимущества; и я прошу вновь с большой настойчивостью, дабы они прибыли вместе с моим посланником и привезли свои книги, так как от их приезда я получу великое утешение».

Для португальской короны это приглашение было поистине неожиданным и желанным.

С большим караваном купцов миссионеры проделали путь от Сурата до реки Чамбал и, встреченные конным эскортом падишаха, вступили в феврале 1580 г. в Фатехпур-Сикри. Они преподнесли Акбару Королевскую Библию Плантина, напечатанную в 1569–1572 гг. для Филиппа II Испанского. Падишах проявил высочайшую почтительность к Священному Писанию и, принимая его, снял с головы тюрбан и поцеловал книгу. Он приказал своим художникам скопировать изображения Христа и Девы Марии, которые святые отцы привезли с собой.

Ещё в 1579 г. Акбар отстранил от должности имам-хатиба главной мечети Фатехпур-Сикри и сам стал вместо него произносить проповеди с кафедры мечети.

В сентябре 1579 г. шейх Мубарак издал фетву о непогрешимости Акбара. Документ был подписан и другими ведущими улемами, не проявлявшими, однако, большого энтузиазма в этом деле. Практически любое указание Акбара стало считаться истиной в последней инстанции, все улемы должны были воспринимать его как непререкаемый закон. Акбар был провозглашён имамом, чей авторитет не подлежит никакому сомнению. Мысль имама превыше всех других мнений. После этого деятельность Дома поклонения потеряла всякий смысл, ибо все догматические затруднения могли быть решены теперь гением одного человека.

Акбар апеллировал к суфийским понятиям о единстве всех религий и равенстве различных способов поклонения единому Творцу. Но новая религия Акбара была в первую очередь «царской», сосредоточенной на персоне суверена и его божественных полномочиях.

Похоже, что речь шла об особом ордене, объединяющем наиболее преданных сторонников падишаха.

Действия Акбара чем-то напоминали поведение Ивана Грозного двадцатью годами ранее, в момент введения опричнины. Они были ярким проявлением деспотизма абсолютного властителя, стремящегося подчинить и духовную власть.

Разразившаяся в 1582 г. пограничная война между португальцами и Моголами вынудила иезуитов покинуть двор Акбара.

В 1595 г. к Акбару прибыла третья иезуитская миссия из Го а во главе с отцом Жеромом Ксавье, который оставался при могольском дворе в течение 23 лет.

Падишах оказал гостям необычайные знаки внимания, позволив им даже сидеть в своём присутствии во время приёмов, вплоть до того, что выделил им место на своём собственном диване (на подушках). Им было разрешено не простираться ниц перед повелителем. Однажды во время литании Акбар опустился на колени и простоял так всю службу со смиренно сложенными руками. Именно к тому времени относятся копии изображений Девы Марии с младенцем Иисусом, выполненные могольскими живописцами.

Однако действительные намерения Акбара по отношению к португальскому владычеству на берегах Индийского океана были далеко не идиллическими. Излияния чувств по отношению к иезуитам были призваны замаскировать и усыпить их внимание, не дать им разгадать его истинные замыслы. Акбар внимательно следил за происходящим в португальских колониях с помощью многочисленных шпионов. Впрочем, и сами иезуиты действовали скорее как политическая миссия, чем как духовная.

Одновременно Акбар приступил к выполнению своих планов по завоеванию Южной Индии. В письме узбекскому хану Абдулле он писал, что «предпринял бы сокрушение неверных франков, пришедших (и занявших) острова в океане».

В 1601 г. Акбар направил своё посольство в Гоа. Речь больше не шла о наставлении в христианской доктрине: посольство вело переговоры о торговле, о возможных поставках оружия и артиллерии Моголам.

Принц Салим, чьей резиденцией был Аллахабад, поднявший мятеж против своего отца, соревновался с ним в выражении почтения к христианским символам. Он носил медальоны с изображениями Младенца Христа и Девы Марии, изумруд с изображением распятия на золотой цепочке, приказал выбить на своих печатях знак креста.

При преемниках Акбара португальское влияние в Индии уступило место английскому. Правнук Акбара Дара Шукох пытался продолжить усилия своего предка по созданию синкретической религии на основе индуизма, суфизма, христианства. Как и сам Акбар (возможно, отравленный агентами своего сына Салима), Дара Шукох потерпел поражение. Он был казнён по приказу своего брата Аурангзеба, сторонника строгого правоверия.

«Божественная вера» прекратила своё существование вместе со смертью Акбара. Однако его духовные искания свидетельствуют о государственной необходимости в выработке такой идеологии, которая устраивала бы всю многонациональную империю, отражала весь спектр существующих в ней верований. Контакты с католическими миссиями и резко враждебное отношение к мусульманскому правоверию показывают, что целью Акбара было ослабление духовенства и военной аристократии, от контроля которых он мечтал избавиться.

Феномен Акбара оставил глубокий след в индийском самосознании. И в наши дни многие в Индии считают Акбара основателем современной индийской государственности, своего рода предшественником Махатмы Ганди. Ежегодно устраиваются фестивали в честь Акбара возле его гробницы в Сикандаре. Эта пятиэтажная гробница оригинальной формы (тело Акбара было погребено не в земле, как полагалось по мусульманскому обычаю, а на высоте пятого этажа) на века останется памятником причудливому гению могольского падишаха.

Достижение нирваны

Высшая цель, к достижению которой должен стремиться каждый истинно верующий буддист, – это и есть нирвана. Несмотря на то что о ней немало говорится в буддийской канонической литературе и еще больше написано позднейшими буддистами и современными исследователями, многое до сих пор остается неясным, часто представляется противоречивым

^{Будда в нирване. Пещера № 26. Аджанта}

Само слово «нирвана» означает «успокоение», «угасание». В буддизме оно употреблялось для определения достигнутого личными усилиями высшего состояния духа человека, освободившегося от всех земных страстей и привязанностей. Обычно нирвана сравнивается с огнем светильника, погасшего из-за того, что сгорело масло. Все проявления индивидуальности угасли – нет ни чувственных ощущений, ни представлений, ни сознания. Действие закона кармы прекращается, после смерти такой человек уже не возрождается и покидает сансару. (Сансара – в индийской философии реинкарнация, повторные рождения).

Буддийское «спасение», следовательно, означало не достижение счастливой вечной жизни (в каких-то иных, неземных условиях), как в других религиях, а вечное избавление от нее.

Буддисты не считали нирвану вечной смертью. Будда называл свое вероучение «средним путем», отрицающим и вечную жизнь, и вечную смерть. О нирване говорится, что она «высшая цель», «высшее блаженство», «высшее счастье» и т. д.

В буддизме существование двух принципиально различных субстанций – временной материальной (тело) и вечной духовной (душа) – не признается. Признание вечности души означало бы признание вечности жизни и невозможности достижения нирваны. Считалось, что личность – единство души и тела и представляет собой совокупность не поддающихся анализу, непознаваемых элементов – дхарм (не путать с дхармой – названием буддизма). Духовная субстанция не может существовать отдельно от тела. Она, подобно материальной субстанции, не вечна, изменчива и подвержена конечному распаду и в этом отношении не подобна атману.